- Жанр
- Камерная
- Краткое описание
- Литературно-музыкальная композиция, представляющая собой песни на стихи поэта Семена Яковлевича Надсона (1862-1887), а также аудиозаписи чтения его дневников, писем и прозы под музыкальное сопровождение.
- Теги
- Лицензия
-
- Автор музыки
- Илья Пятов
- Автор текста
- Семен Надсон
- Исполнитель
- Илья Пятов
- Описание
- «В лучах света». Отрывок из романа «Юность Сергея Полянского». В словах Наташи звучала какая-то незнакомая ему до этих пор, ласковая и торжественная нотка. Не было и следа прежнего отчаяния – что-то кроткое, спокойное и ясное, как это солнечное, яркое утро, горело в ее чертах. - Наташа, что с вами? - не удержался он. - Со мной? – с удивлением спросила Наташа. – Ничего… а что?.. - Вас не узнать: вы так за эти два часа переменились… - Я молилась, - строго и серьезно сказала Наташа. - Я знаю теперь, что мне делать, – так же спокойно и ясно продолжала она, - я… я покончу с этими отношениями, и, мне кажется, я уже и теперь не люблю его… Посмотрите, Сережа, как хорош этот крестик; вот там, видите – мраморный, весь в цветах… Господи, как бы я хотела умереть! Ведь там, - и она указала на безоблачную, безбрежную лазурь, - там ни злобы, ни разочарований, ни сомнений… Там - любовь, вечная и бескорыстная и вечная молитва. Там Бог! Знаете ли вы, что такое Бог? - заговорила она, внезапно одушевляясь, - все, что есть лучшего. Бог – это та любовь, святая и искренняя, которую питает мать к детям; Бог – это та любовь, которая заставляет вас жертвовать своей жизнью для спасения ближнего; Бог – это та любовь, которая всех ровняет; Бог – это те слезы, чистые и светлые, которые кипят на глазах ваших, когда сердце ваше полно чистого и светлого восторга; Бог – это та красота, которой вы любуетесь в природе; Бог – та поэзия, которая слышна в музыке; Бог – это та простая и светлая мудрость, перед которой вы невольно склоняетесь - и все это в высшей степени, невозможной для человеческого понимания. Вот что такое Бог… Не знаю, понимаете ли вы меня, - прибавила она, откинув назад привычным движением руки свою густую русую косу и смотря в глаза Сережи тем же ласковым и спокойным взглядом, и только легкий румянец – признак возбуждения – играл на смуглых, покрытых заметным загаром щеках. - Наташа, вы поэт! – проговорил он, любуясь ею, любуясь этим чудным взглядом, который так ласково смотрел на него из-под широких полей соломенной шляпы. - А мы, - прервала его Наташа, - мы, считающие жизнь высшим благом, не понимаем и не хотим понять, что есть еще высшее благо – смерть. Вы только подумайте, - оживилась она, - подумайте, что там, за гробом, не будет этих слез не будет ничего дурного и порочного, ничто не нарушит покоя души, ничто не возмутит и не взволнует… Там не нужно будет ни обманывать, ни хитрить, ни… ревновать, - тихо прибавила она. - Там все любят всех, там нет ни зависти, ни страсти. Вам это не смешно? – как бы спохватившись, спросила она. - Нет, не смешно, Наташа, - ответил Сережа, - но это так ново для меня: я… я не верю, Наташа, - грустно докончил он. - Вы не верите?.. – И она с глубоким сожалением взглянула в его лицо. – Вы не верите в Бога?.. - Да, не верю… - тихо ответил он, краснея. Наступила небольшая пауза. - Послушайте, Сережа, - ласково заговорила она, - я вас разуверять не стану: у меня не хватит на это ни ума, ни уменья. Я вам одно скажу только – молитесь, и я буду за вас молиться. Бог милосерд, Он пошлет вам веру. Поймите же только одно: откуда же в порочных людях мог выработаться тот светлый идеал, каким они представляют себе Бога, и откуда, наконец, могло выработаться неудовлетворение жизнью и неясное стремление куда-то кверху? Как могли рыбаки-апостолы быть такими высоконравственными людьми? Вглядитесь в религию – как она нравственна. Ни одного пятна, ни одной уступки бессильному человечеству!.. Откуда же эта нравственность и чистота, когда вокруг столько пошлости и грязи? Впрочем, что это, как я книжно выражаюсь, - внезапно сконфузившись, добавила она. Наступило небольшое молчание. (...)
- История создания
- (...) - Я не умею ответить вам на это сразу, - возразил Сережа, - дайте мне подумать. Но я спрошу вас об одном: откуда к вам явились светлые мысли и эта логика? - Ах, Господи, вы все обо мне, - досадливо ответила она. – А вы думаете, мне легко досталась моя вера? Вы думаете, я мало боролась за нее, мало сомневалась, пока наконец додумалась, что так должно быть, потому что иначе быть не может? Бог сжалился надо мной: Он мне послал этот святой якорь спасенья… - заключила она, входя на ступеньки, ведущие на верхушку часовни, с которой, открывался прекрасный вид. Море как будто спало, пригретое яркими солнечными лучами. В ясной дали тонул дальний парус, все более и более сливаясь с небосклоном. А внизу белели кресты кладбища, бежали во все стороны извилистые дорожки, и из темной группы густой зелени виднелась блестящая крыша церкви. - Как здесь хорошо, - невольно вырвалось у Сережи. - Да, хорошо… - задумчиво ответила Наташа, вглядываясь в лазурную даль моря. - Сережа, - вдруг обернулась она к нему с тихой и ясной улыбкой, - а задавали ли вы себе вопрос, почему здесь хорошо? - Хорошо потому, - сама ответила она, - что нет… как бы это выразить… диссонансов. Здесь – полный аккорд, красота природы, отсутствие всего, что может волновать и тревожить - вот почему хорошо. Там – будет еще лучше! Там будет все это во всем совершенстве, начиная с природы и кончая любовью, не нашей земной любовью, но иной, святой, небесной любовью! Как же не хотеть умереть, когда здесь душно, когда душа просит совершенства… Люди зовут это идеализмом и в большинстве случаев смеются над этим, а разве может быть смешна гармония и красота? Смешны только диссонансы… Вот у меня есть двоюродный брат, правовед – так он меня монашенкой зовет и всегда считает своим долгом это слово «монашенка» подчеркнуть, как будто это – оскорбление. Он говорит, что совершенство вещь прекрасная, но что оно очень скучно… Он говорит, что он жить хочет. Да разве это не жизнь? – И она указала ему на картину, расстилавшуюся у ног их, и подошла к самым перилам, жадно вдыхая влажный морской воздух. - Разве я не живу? – обратилась она к Сереже, и все лицо ее горело тихим наслаждением. - Посмотрите, - заговорила она, - видите, там, ближе к морю, эти три липы и скамеечку под ними: это мое любимое местечко. Там в особенности хорошо ранней весною, когда цветут ландыши… Я б желала, чтобы меня там похоронили, когда я умру, - оживляясь, заговорила она. – Знаете, я часто себе воображаю, как я буду лежать в гробу, вся в цветах… вокруг – свечи… дым от ладана будет подыматься густыми клубами… и солнце, знаете, будет заглядывать в комнату косыми столбами света… благоговейная тишина, вокруг торжественно звучит погребальный хор, и на коленях, у моего гроба… - Наташа, - испуганно прервал ее Сережа, - ради Бога, не говорите так… У меня сердце болит от этих слов… Нарисованная ею картина ясно возникла перед его глазами. - Да ведь вы же говорили, что вы меня любите, - ответила она. – А вы подумайте только: я буду прилетать к вам незримой тенью, буду говорить с вами в вашей душе, буду молиться там за вас… Чего же вам еще?.. – И она задумалась. - «Чего мне еще? – думалось Сереже. – Да ведь я люблю ее, ведь я не могу жить без нее, - отозвалось что-то в глубине души его. – Не видать этих глаз, не слыхать этого голоса… нет, так жить нельзя», - решил он, глядя на всю залитую жарким солнечным блеском, золотую фигуру Наташи. - Впрочем, что это мы, в самом деле, о чем заговорили, - весело рассмеялась она, - точно меня уже хоронят… Будем жить, Сережа, пока живется… Что вы насупились? Смейтесь же! Слышите, сейчас смейтесь… - Будем жить, пока живется, - вздохнув, ответил Сережа, сходя за ней по ступеням лестницы вниз, под прохладные своды монастырского сада. Семен Надсон
- Альбом
- Илья Пятов - Надсон. История любви (2018)
- Текст
- (См. разделы "Описание" и "История создания".)